Архитектура XIX - начала XX вв. Основные этапы и противоречия развития архитектуры 9
Почти через весь рассматриваемый период проходит известный дуализм в отношении к строительным объектам. Гордясь достижениями промышленной цивилизации, горожанин второй половины XIX в. рассматривал, однако, инженерные сооружения лишь как некий индустриальный фон для бутафорской эклектичной архитектуры.
Характерный пример такого дуализма в оценке инженерных и архитектурных сооружений — резкая критика современниками Эйфелевой башни. Инженерные конструкции в XIX в. символизировали технический прогресс, они были связаны в сознании современников с наиболее рациональными и подчеркнуто утилитарными сооружениями. Инженерные формы еще не были признаны «законными» архитектурными формами в обычных зданиях, и тем более современники не могли принять использование их в практически «бесполезном» монументе, даже если он и символизировал достижения техники.
Поэтому построенный одновременно с Эйфелевой башней Дворец машин сыграл значительно большую роль с точки зрения внедрения достижений инженерии в современную архитектуру. Хрустальный дворец (1851 г.), Галерея машин (1878 г.), Дворец машин (1889 г.) и другие подобные сооружения показали, какие возможности таятся в металлических конструкциях при создании огромных, залитых верхним светом сооружений. Это были выставочные здания, в которых демонстрировались новейшие машины и промышленные изделия, сам индустриальный облик которых органически сливался с открытыми металлическими конструкциями перекрытия.
Металлические конструкции перекрытия дебаркадера железнодорожного вокзала также воспринимались как что-то вполне естественное, связанное с железной дорогой, паровозом и т.д. Но фасад вокзала, обращенный в сторону города, продолжал проектироваться в виде традиционного палаццо.
Поскольку именно в перекрытиях разных промышленных, торговых и общественных зданий (фабрики, выставочные здания, железнодорожные вокзалы, рынки и т.д.) были применены новые металлические конструкции, их присутствие вначале не отражалось на внешнем облике этих зданий, тогда как они уже изменили характер интерьеров. Например, Биржа в Амстердаме (1897—1907) или Верхние торговые ряды в Москве (1889—1893), где громоздкие фасады сочетаются с легкими конструкциями перекрытия трех продольных нефов.
Достигнув значительных успехов как самостоятельная область строительства при сооружении мостов, инженерия все чаще вступала в содружество с архитектурой, однако лишь в начале XX в. эти самостоятельно развивавшиеся области начали более органично взаимодействовать друг с другом. И это произошло не тогда когда инженер был приглашен создать современные конструкции в архитектурном сооружении, а когда архитектор сам почувствовал необходимость освоить новые конструкции. Принципиальными в этом отношении были проекты и постройки Т. Гарнье, работы О. Перре в области применения в гражданском строительстве железобетонных конструкций, промышленные сооружения П. Беренса и др.
По-иному сложились взаимоотношения архитекторов и инженеров в США. Здесь так же, как и в Европе, фабрики, мосты, элеваторы строились инженерами без участия архитекторов, которые в свою очередь мало учитывали в своей работе конструктивные достижения и новые формы этих чисто утилитарных сооружений. Можно даже сказать, что в США (так же, как и в Канаде или в Австралии), где строительство определялось капиталистическими условиями, так сказать, в чистом виде, погоня за прибылью, особенно в области промышленного, складского, портового, инженерного и дорожного строительства, определяла сугубую утилитарность таких сооружений.
В этих неевропейских странах с европейским населением наряду с чисто утилитарными постройками, где широко использовались новые конструкции, стандартные элементы и различные технические достижения, возводились, пожалуй, наиболее репрезентативные общественные здания парламентов, судов, муниципалитетов, университетов, театров и других сооружений, составляющих как бы фасад создаваемых на новых землях капиталистических стран.
В США в 80-х годах XIX в. после изобретения лифта, когда появилась возможность строить многоэтажные деловые здания, возникла настоятельная необходимость тесного сотрудничества инженера и архитектора, так как конструктивная система такого здания должна была создаваться в органическом единстве с его функциональным решением.
Именно в недрах Чикагской архитектурной школы, расцвет которой пришелся на последние десятилетия XIX в., и была впервые в мировой архитектуре сделана удачная попытка совместной работы архитекторов и инженеров. Здесь сложился даже своеобразный тип нового специалиста, совмещавшего в себе знания как инженера, так и архитектора и применявшего методы работы и того, и другого.
В целом появление новой профессии инженера было отражением объективного процесса разделения труда в строительстве, а локализация деятельности инженера в определенной области строительства (инженерные и промышленные сооружения), где он долгое время фактически был единственным проектировщиком, способствовала быстрому развитию строительной техники, не отягощенной здесь архаичными архитектурными формами. Однако такое разделение сфер деятельности между архитектором и инженером привело и к целому ряду отрицательных результатов.
Долгое время (до XIX в.) архитектор практически решал все вопросы в строительстве — функциональные, художественные, конструктивные, технологические, экономические и др.